– Это что еще за фигура? – спросил майор. – Зачем ты ее сюда приволок?..

– Вещественное доказательство, – пробормотал Толик. – Там деньги, которые они мне давали.

Майор покачал головой.

– И не жалко?.. Ведь там у тебя и за утиль, – он улыбнулся, сощурил глаз. – И за хорошие отметки…

Толик покраснел.

– Откуда вы знаете?..

– Мы все про тебя знаем. – Майор постучал по собаке карандашом. – Английский фаянс. Попадет тебе от тетки!

– Попадет, – согласился Толик. – А я все равно обратно не возьму.

Б ыл мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах. Голова на тонкой шее всегда немного клонилась вперед. Ребята прозвали его Семафором.

Мальчишка недавно переехал в этот дом. Он выходил во двор в новых блестящих калошах и, высоко задирая ноги, шагал на улицу. Когда он проходил мимо ребят, то опускал голову еще ниже.

– Ишь, воображает! – злился Мишка. – Знаться не хочет… – Но гораздо чаще Мишка кричал: – Семафор, поди сюда, поговорим!..

Ребята тоже кричали вдогонку мальчишке разные насмешливые, а подчас и оскорбительные слова. Мальчишка только ниже опускал голову и ускорял шаг. Иногда, если ребята подходили к нему вплотную, он смотрел на них голубыми, очень большими, чистыми глазами и молча краснел.

Ребята решили, что Семафор для такого хлипака слишком хорошая кличка, и стали звать мальчишку просто Сима, а иной раз – для верности – Сима из четвертого номера. А Мишка все злился и ворчал при виде мальчишки:

– Надо этого гуся проучить. Ходит тут!..

Однажды Сима исчез и долго не появлялся во дворе. Прошел месяц, два… Зима стала слабеть и хозяйничала на улице только по ночам. Днем дул с Финского залива теплый ветер. Снег на дворе посерел, превратился в мокрую грязную кашу. И вот в эти по-весеннему теплые дни опять появился Сима. Калоши его были такие же новые, будто он и не ходил в них вовсе. Шея еще плотнее обмотана шарфом. Под мышкой он держал черный альбом для рисования.

Сима посмотрел на небо, сощурился, словно отвык от света, замигал. Потом он направился в дальний угол двора, к чужой парадной.

– Эге, Сима вылез!.. – удивленно присвистнул Мишка. – Знакомство, никак, завел.

По лестнице, куда шел Сима, жила Людмилка.

Сима подошел к парадной и стал медленно прохаживаться взад-вперед, нерешительно поглядывая в темный проем лестницы.

– Поджидает, – усмехнулся Круглый Толик, – Людмилку свою…

– А может быть, вовсе и не Людмилку, – вставил Кешка. – Чего ему с Людмилкой связываться?

Толик посмотрел на Кешку хитро – мол, знаем, не маленькие – и сказал:

– Чего он тогда там делает?.. Может, воздухом дышит?..

– Может, – согласился Кешка.

Мишка слушал, как они пререкаются, и о чем-то размышлял.

– Пора действовать, – неожиданно вмешался он. – Пойдем поговорим с этим Симой.

Мишка и Круглый Толик плечом к плечу тронулись вперед. Кешка тоже пристроился к ним. В решительный момент оставлять товарищей нельзя – это называется честь. К трем приятелям пристроилось еще несколько ребят. Они шли по бокам и сзади.

Заметив надвигающуюся на него армию, Сима поднял голову, как всегда, покраснел и улыбнулся робко.

– Ты чего?.. – начал Мишка. – Чего тут?.. Ну, че?

Сима покраснел еще гуще. Пробормотал:

– Ничего… Хожу…

– Он, оказывается, ходит! – засмеялся Круглый Толик.

Мишка подался вперед, заложил руки за спину, повернулся к Симе немного боком и заговорил медленно, угрожающе:

– Ты что, может, нас за людей не считаешь?.. Да?.. Может, ты храбрый?.. Пойдем перекинемся…

Сима обвел всех ребят своими большущими глазами, слегка приоткрыл рот.

– А я разве вам сделал что?

– А мы тебя бить не собираемся, – разъяснил ему Мишка, – мы это всегда успеем… Я говорю, перекинемся, пойдем один на один… Посмотрим, что ты за страус такой необыкновенный, что к нам подходить не желаешь.

– С тобой? – переспросил Сима.

Мишка выпятил губу, кивнул.

Сима посмотрел под ноги и совсем неожиданно возразил:

– Так ведь грязно очень.

Ребята дружно захохотали. А Мишка презрительно оглядел Симу с ног до головы.

– Может, тебе персидский ковер постелить?

Сима прижал к себе черный альбом, потоптался на месте и попросил:

– Обождем, а… когда солнце будет?

Ребята захохотали.

Когда насмеялись вдоволь, Мишка шагнул вперед, рванул из Симиных рук альбом.

– Солнце ему надо… Ну-ка, дай поглядеть!

Сима побледнел, вцепился было в Мишкину руку, но его тут же оттеснили.

А Мишка уже раскрыл черную коленкоровую обложку. На первой странице альбома красивыми цветными буквами было выведено:

«Учительнице Марии Алексеевне от Григорьева Коли».

– Подхалимством занимается… Ясно! – Мишка произнес это таким тоном, будто ничего другого и не ожидал.

– Отдайте альбом, – просил за спинами ребят Сима. Он пытался растолкать толпу, но мальчишки стояли плотно.

Некоторые посмеивались, а Мишка кричал:

– Ты, подхалим, не очень, а то я и солнышка дожидаться не стану, отпущу тебе порцию макарон по шее!

Кешка уже не жалел Симу, он стоял рядом с Мишкой и торопил его:

На следующей странице был нарисован парусный корабль, бригантина, как определил Мишка. Бригантина неслась на всех парусах. Нос ее зарывался в кипящую густо-синюю волну. На палубе у мачты, скрестив руки, стоял капитан.

– Ух, здорово!..

Ребята насели на Мишку.

Каравеллы, фрегаты, крейсеры, подводные лодки рассекали упругие волны. Бушевали акварельные штормы, тайфуны… А на одном рисунке был даже изображен гигантский смерч. Моряки с небольшого суденышка били по смерчу из пушки. После кораблей пошли разные пальмы, тигры…

Кешка подпрыгивал от восторга. Он толкал Мишку под локоть, просил:

– Мишка, дай картиночку… Ну, Мишка, же…

Все забыли, что альбом принадлежит Симе, забыли даже, что Сима стоит здесь рядом.

Мишка закрыл альбом и посмотрел через головы ребят на художника.

– Ты, подхалим Сима, слушай… Поступим по чести и по совести. Чтобы ты не подлизывался к учителям в другой раз, раздадим твои картинки всем, кто захочет. Понятно? – И, не дожидаясь ответа, закричал: – А ну, подходи!.. Красивые картины из морской жизни!..

Листы в альбоме были связаны белой шелковой лентой. Мишка распустил бант на обложке, скомкал первую страницу с надписью и принялся раздавать картинки.

Кешка получил четырехтрубный крейсер «Варяг», фрегат с черным пиратским флагом. По палубе фрегата бегали пестрые человечки с громадными саблями и пистолетами… Выпросил еще обезьяну на пальме и высокую гору с белой сахарной вершиной.

Раздав все картинки, Мишка подошел к Симе и толкнул его в грудь.

– Проваливай теперь!.. Слышишь?

Губы у Симы задрожали, он закрыл глаза руками в серых вязаных перчатках и, вздрагивая, пошел к своей лестнице.

– За солнышком следи! – крикнул ему вдогонку Мишка.

Ребята хвастали друг перед другом трофеями. Но их веселье было неожиданно нарушено. В дверях парадной появилась Людмилка.

– Эй вы, дайте мне картинок, а то все расскажу про вас… Расскажу, что вы бандиты… Зачем Симу обидели?

– Ну, что я говорил? Они друг с другом заодно, – подскочил к Кешке Круглый Толик. – Сейчас бы они пошли к учительнице под ручку… – Толик изогнулся, сделал руку кренделем и прошел, вихляясь, несколько шагов.

Людмилка вспыхнула.

– Хулиганы, и вовсе я с этим Симкой не знакома…

– Ну и убирайся, нечего тогда нос совать! – сказал Мишка. – Пошла, говорю! – Он топнул ногой, будто собрался броситься на Людмилку.

Людмилка отскочила в сторону, поскользнулась и шлепнулась в снежное месиво у порога лестницы. На розовом пальто с белой меховой оторочкой затемнело громадное мокрое пятно. Людмилка заревела.

– И про это т-тоже скажу-у-у… Вот увидите!..

Никитин отвалился назад и ощутил затылком заднюю подушку сиденья. Она была прохладной и мягкой. Он посидел немного с закрытыми глазами, потом снял руки с чёрного круга руля. Снял осторожно, как с клавиш рояля.

Виталий! - окликнул Никитин, вылезая из кабины. И ещё раз: - Виталий!

Темнота давила со всех сторон. Противно дрожали колени. Тяжело переставляя ноги, он прошёл несколько шагов назад.

Две колеи, протёртые колёсами, темнели на склоне сугроба. Они поднимались на завал и кончались там, обрезанные новым оползнем. Край завала всё-таки не выдержал последнего рывка. И на самом краю, над гибельной глубиной, подвывающей ледяным ветром, стоял Виталька - маленькая фигурка среди огромной северной ночи.

Виталь! Чего стоишь? Ведь вырвались! - Шофёр захлебнулся жгучим воздухом, подбежал к Витальке и схватил его за плечи. - Милый ты мой! Ведь вырвались, понимаешь?

Вырвались, дядь Никитин, - как эхо отозвался Виталька.

Идём в кабину, - сказал шофёр. - Помощник ты мой дорогой… Я у тебя сегодня обязательно буду гостем.

На Чукотке, за две тысячи километров от них, где-то между островами Большой и Малый Диомид, уже начинался новый год.

Радий Петрович Погодин
Сима из четвёртого номера

Был мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах. Голова на тонкой шее всегда немного клонилась вперёд.

Ребята прозвали его Семафором.

Мальчишка недавно переехал в этот дом. Он выходил во двор в новых блестящих калошах и, высоко задирая ноги, шагал на улицу. Когда он проходил мимо ребят, то опускал голову ещё ниже.

Ишь воображает! - злился Мишка. - Знаться не хочет… - Но гораздо чаще Мишка кричал: - Семафор, поди сюда, поговорим!

Ребята тоже кричали вдогонку мальчишке разные насмешливые, а подчас и оскорбительные слова. Мальчишка только ускорял шаг. Иногда, если ребята подходили к нему вплотную, он смотрел на них голубыми, очень большими чистыми глазами и молча краснел.

Ребята решили, что Семафор для такого хлюпика слишком хорошая кличка, и стали звать мальчишку просто Сима, а иной раз - для верности - Сима из четвёртого номера. А Мишка всё злился и ворчал при виде мальчишки:

Надо этого гуся проучить. Ходит тут!..

Однажды Сима исчез и долго не появлялся во дворе. Прошёл месяц, два… Зима стала слабеть и хозяйничала на улице только по ночам. Днём дул с Финского залива тёплый ветер. Снег на дворе стал морщиться, посерел, превратился в мокрую грязную кашу. И вот в эти по-весеннему тёплые дни опять появился Сима. Калоши его были такие же новые, будто он и не ходил в них вовсе. Шея ещё плотнее обмотана шарфом. Под мышкой он держал чёрный альбом для рисования.

Сима посмотрел на небо, сощурился, словно отвык от света, замигал. Потом он направился в дальний угол двора, к чужой парадной.

Эге, Сима вылез!.. - удивлённо присвистнул Мишка. - Знакомство, никак, завёл.

По лестнице, куда шёл Сима, жила Людмилка.

Сима подошёл к парадной и стал медленно прохаживаться взад-вперёд, нерешительно поглядывая в тёмный проём лестницы.

Поджидает, - усмехнулся Круглый Толик, - Людмилку свою.

А может быть, вовсе и не Людмилку, - вставил Кешка. - Чего ему с Людмилкой связываться?

Толик посмотрел на Кешку хитро, - мол, знаем, не маленькие, и сказал:

Чего он тогда там делает?.. Может, воздухом дышит?..

Может, - согласился Кешка.

Мишка слушал, как они пререкаются, и о чём-то размышлял.

Пора действовать, - неожиданно вмешался он. - Пойдём поговорим с этим Симой.

Пойдём, - поддержал Толик.

Мишка и Круглый Толик плечом к плечу тронулись вперёд. Кешка тоже пристроился к ним. В решительный момент оставлять товарищей нельзя, - это называется честью. К трём приятелям пристроилось ещё несколько ребят. Они шли по бокам и сзади.

Заметив надвигающуюся на него армию, Сима поднял голову, как всегда, покраснел и улыбнулся робко.

Ты чего?.. - начал Мишка. - Чего тут?.. Ну, чё?

Сима покраснел ещё гуще. Пробормотал:

Ничего… Хожу…

Он, оказывается, ходит, - засмеялся Круглый Толик.

Мишка подался вперёд, заложил руки за спину, повернулся к Симе боком и заговорил медленно, угрожающе:

Ты что, может, нас за людей не считаешь?.. Да?.. Может, ты храбрый?.. Пойдём перекинемся…

Сима обвёл всех ребят своими большущими глазами, слегка приоткрыл рот.

А я разве вам сделал что?

А мы тебя бить не собираемся, мы это всегда успеем… Я говорю, перекинемся пойдём один на один… Посмотрим, что ты за страус такой необыкновенный, что к нам подходить не желаешь.

С тобой? - переспросил Сима.

Мишка выпятил губу, кивнул.

Сима посмотрел под ноги и совсем неожиданно возразил:

Так ведь грязно очень.

Ребята дружно захохотали. А Мишка презрительно оглядел Симу с ног до головы.

Может, тебе персидский ковёр постелить?

Сима прижал к себе чёрный альбом, потоптался на месте и попросил:

Обождём, а… когда солнце будет?

Когда ребята насмеялись вдоволь, Мишка шагнул вперёд, рванул из Симиных рук альбом.

Солнце ему надо… Ну-ка, дай поглядеть!

Сима побледнел, вцепился было в Мишкину руку, но его тут же оттеснили ребята.

А Мишка уже раскрыл чёрную коленкоровую обложку.

На первой странице альбома красивыми цветными буквами было выведено: "Учительнице Марии Алексеевне от Григорьева Коли".

Подхалимством занимается… Ясно! - Миша произнёс это таким тоном, будто ничего другого и не ожидал.

Отдайте альбом, - просил за спинами ребят Сима. Он пытался растолкать толпу, но мальчишки стояли плотно. Некоторые посмеивались, а Мишка кричал:

Ты, подхалим, не очень, а то я и солнышка дожидаться не стану, отпущу тебе порцию макарон по шее!

Ух, здорово!..

Ребята насели на Мишку.

Каравеллы, фрегаты, крейсеры, подводные лодки шли вперёд. Бушевали акварельные штормы, тайфуны… А на одном рисунке был даже изображён гигантский смерч. Моряки с небольшого судёнышка били по смерчу из пушки.

Кешка подпрыгивал от восторга. Он толкал Мишку под локоть, просил:

Мишка, дай картиночку?.. Ну, Мишка же…

Мишка закрыл альбом и посмотрел через головы ребят на художника.

Ты, подхалим Сима, слушай… Поступим по чести и по совести. Чтобы ты не подлизывался к учителям в другой раз, раздадим твои картинки всем, кто захочет. Понятно? - И, не дожидаясь ответа, закричал: - А ну, подходи!.. Красивые картинки из морской жизни!..

Листы в альбоме были связаны белой шёлковой лентой. Мишка распустил бант на обложке, скомкал первую страницу с надписью и принялся раздавать картинки.

Кешка получил четырёхтрубный крейсер "Варяг", фрегат с чёрным пиратским флагом. По палубе фрегата бегали пёстрые человечки с громадными саблями и пистолетами… Выпросил ещё обезьяну на пальме и высокую гору с белой сахарной вершиной.

Радий Петрович Погодин

Сима из четвёртого номера

Был мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах. Голова на тонкой шее всегда немного клонилась вперёд.

Ребята прозвали его Семафором.

Мальчишка недавно переехал в этот дом. Он выходил во двор в новых блестящих калошах и, высоко задирая ноги, шагал на улицу. Когда он проходил мимо ребят, то опускал голову ещё ниже.

Ишь воображает! - злился Мишка. - Знаться не хочет… - Но гораздо чаще Мишка кричал: - Семафор, поди сюда, поговорим!

Ребята тоже кричали вдогонку мальчишке разные насмешливые, а подчас и оскорбительные слова. Мальчишка только ускорял шаг. Иногда, если ребята подходили к нему вплотную, он смотрел на них голубыми, очень большими чистыми глазами и молча краснел.

Ребята решили, что Семафор для такого хлюпика слишком хорошая кличка, и стали звать мальчишку просто Сима, а иной раз - для верности - Сима из четвёртого номера. А Мишка всё злился и ворчал при виде мальчишки:

Надо этого гуся проучить. Ходит тут!..

Однажды Сима исчез и долго не появлялся во дворе. Прошёл месяц, два… Зима стала слабеть и хозяйничала на улице только по ночам. Днём дул с Финского залива тёплый ветер. Снег на дворе стал морщиться, посерел, превратился в мокрую грязную кашу. И вот в эти по-весеннему тёплые дни опять появился Сима. Калоши его были такие же новые, будто он и не ходил в них вовсе. Шея ещё плотнее обмотана шарфом. Под мышкой он держал чёрный альбом для рисования.

Сима посмотрел на небо, сощурился, словно отвык от света, замигал. Потом он направился в дальний угол двора, к чужой парадной.

Эге, Сима вылез!.. - удивлённо присвистнул Мишка. - Знакомство, никак, завёл.

По лестнице, куда шёл Сима, жила Людмилка.

Сима подошёл к парадной и стал медленно прохаживаться взад-вперёд, нерешительно поглядывая в тёмный проём лестницы.

Поджидает, - усмехнулся Круглый Толик, - Людмилку свою.

А может быть, вовсе и не Людмилку, - вставил Кешка. - Чего ему с Людмилкой связываться?

Толик посмотрел на Кешку хитро, - мол, знаем, не маленькие, и сказал:

Чего он тогда там делает?.. Может, воздухом дышит?..

Может, - согласился Кешка.

Мишка слушал, как они пререкаются, и о чём-то размышлял.

Пора действовать, - неожиданно вмешался он. - Пойдём поговорим с этим Симой.

Пойдём, - поддержал Толик.

Мишка и Круглый Толик плечом к плечу тронулись вперёд. Кешка тоже пристроился к ним. В решительный момент оставлять товарищей нельзя, - это называется честью. К трём приятелям пристроилось ещё несколько ребят. Они шли по бокам и сзади.

Заметив надвигающуюся на него армию, Сима поднял голову, как всегда, покраснел и улыбнулся робко.

Ты чего?.. - начал Мишка. - Чего тут?.. Ну, чё?

Сима покраснел ещё гуще. Пробормотал:

Ничего… Хожу…

Он, оказывается, ходит, - засмеялся Круглый Толик.

Мишка подался вперёд, заложил руки за спину, повернулся к Симе боком и заговорил медленно, угрожающе:

Ты что, может, нас за людей не считаешь?.. Да?.. Может, ты храбрый?.. Пойдём перекинемся…

Сима обвёл всех ребят своими большущими глазами, слегка приоткрыл рот.

А я разве вам сделал что?

А мы тебя бить не собираемся, мы это всегда успеем… Я говорю, перекинемся пойдём один на один… Посмотрим, что ты за страус такой необыкновенный, что к нам подходить не желаешь.

С тобой? - переспросил Сима.

Мишка выпятил губу, кивнул.

Сима посмотрел под ноги и совсем неожиданно возразил:

Так ведь грязно очень.

Ребята дружно захохотали. А Мишка презрительно оглядел Симу с ног до головы.

Может, тебе персидский ковёр постелить?

Сима прижал к себе чёрный альбом, потоптался на месте и попросил:

Обождём, а… когда солнце будет?

Когда ребята насмеялись вдоволь, Мишка шагнул вперёд, рванул из Симиных рук альбом.

Солнце ему надо… Ну-ка, дай поглядеть!

Сима побледнел, вцепился было в Мишкину руку, но его тут же оттеснили ребята.

А Мишка уже раскрыл чёрную коленкоровую обложку.

На первой странице альбома красивыми цветными буквами было выведено: «Учительнице Марии Алексеевне от Григорьева Коли».

Подхалимством занимается… Ясно! - Миша произнёс это таким тоном, будто ничего другого и не ожидал.

Отдайте альбом, - просил за спинами ребят Сима. Он пытался растолкать толпу, но мальчишки стояли плотно. Некоторые посмеивались, а Мишка кричал:

Ты, подхалим, не очень, а то я и солнышка дожидаться не стану, отпущу тебе порцию макарон по шее!

Ух, здорово!..

Ребята насели на Мишку.

Каравеллы, фрегаты, крейсеры, подводные лодки шли вперёд. Бушевали акварельные штормы, тайфуны… А на одном рисунке был даже изображён гигантский смерч. Моряки с небольшого судёнышка били по смерчу из пушки.

Кешка подпрыгивал от восторга. Он толкал Мишку под локоть, просил:

Мишка, дай картиночку?.. Ну, Мишка же…

Все забыли, что альбом принадлежит Симе, забыли даже, что Сима стоит здесь рядом.

Мишка закрыл альбом и посмотрел через головы ребят на художника.

Ты, подхалим Сима, слушай… Поступим по чести и по совести. Чтобы ты не подлизывался к учителям в другой раз, раздадим твои картинки всем, кто захочет. Понятно? - И, не дожидаясь ответа, закричал: - А ну, подходи!.. Красивые картинки из морской жизни!..

Листы в альбоме были связаны белой шёлковой лентой. Мишка распустил бант на обложке, скомкал первую страницу с надписью и принялся раздавать картинки.

Кешка получил четырёхтрубный крейсер «Варяг», фрегат с чёрным пиратским флагом. По палубе фрегата бегали пёстрые человечки с громадными саблями и пистолетами… Выпросил ещё обезьяну на пальме и высокую гору с белой сахарной вершиной.

Раздав все картинки, Мишка подошёл к Симе и толкнул его в грудь.

Проваливай теперь!.. Слышишь?

Губы у Симы задрожали, он закрыл глаза руками в серых вязаных перчатках и, вздрагивая, пошёл к своей лестнице.

За солнышком следи! - крикнул ему вдогонку Мишка.

Ребята хвастали друг перед другом трофеями. Но их веселье было неожиданно нарушено. В дверях парадной появилась Людмилка.

Эй вы, дайте мне картинок, а то всё расскажу про вас… Зачем Симу обидели?

Ну, что я говорил? Они друг с другом заодно, - подскочил к Кешке Круглый Толик. - Сейчас бы они пошли к учительнице под ручку… - Толик изогнулся, сделал руку кренделем и прошёл, вихляясь, несколько шагов.

Людмилка вспыхнула.

Вовсе я с этим Симкой не знакома…

Ну и нечего тогда нос совать! - сказал Мишка. - Пошла, говорю! - Он топнул ногой, будто собрался броситься на Людмилку.

Людмилка отскочила в сторону, поскользнулась и шлёпнулась в снежное месиво у порога лестницы. На розовом пальто с белой меховой оторочкой затемнело громадное мокрое пятно. Людмилка заревела:

И про это т-тоже скажу-у-у… Вот увидите!..

У, пискля! - махнул рукой Мишка. - Пошли, ребята, отсюда…

У поленницы, в излюбленном своём месте, мальчишки снова начали рассматривать рисунки. Один Мишка сидел понурясь, тёр ладошкой под носом (такая у него была привычка).

Это какая учительница Мария Алексеевна? - бормотал он. - Может, которая по Людмилкиной лестнице живёт?..

Придумал… Она уже третий год в школе не работает, на пенсию ушла, - беспечно возразил Круглый Толик.

Мишка посмотрел на него равнодушно.

Где так ты умный, когда не надо… - Он поднялся, в сердцах пнул полено, на котором только что сидел, и, оборотясь к ребятам, стал отбирать картинки. - Давайте, давайте, говорю…

Кешке не хотелось расставаться с кораблями и пальмой, но он без слов отдал их Мишке. После того как ушёл Сима, ему стало не по себе.

Мишка собрал все листы, вложил их обратно в альбом.

Первая страница с посвящением была испорчена. Мишка разгладил её на колене и тоже сунул под обложку.

На другой день в небе хозяйничало солнце. Оно распустило снежную жижу и весёлыми потоками погнало её к люкам посреди двора. В водоворотах над решётками ныряли щепки, куски берёсты, раскисшая бумага, спичечные коробки. Всюду, в каждой капле воды, вспыхивали маленькие разноцветные солнца, будто рассыпанный бисер. На стенах домов гонялись друг за другом солнечные зайчики. Они прыгали ребятам на носы, щёки, вспыхивали в ребячьих глазах. Весна!

Дворничиха тётя Настя сметала с решёток мусор. Ребята проковыривали отверстия палками, и вода с шумом падала в тёмные колодцы. К обеду асфальт подсох. Только из-под поленниц продолжали бежать реки грязной воды.

Мальчишки строили из кирпичей плотину.

Мишка, прибежав из школы, повесил свою сумку на гвоздь, вбитый в большущее полено, и принялся сооружать водохранилище.

Давайте быстрее, - надрывался он, - не то из-под поленницы вся вода убежит!

Ребята носили кирпичи, песок, щепки… и вот тут они заметили Симу.

Сима стоял неподалёку от ворот с портфелем в руках, словно раздумывал, куда ему идти - домой или к ребятам.

А, Сима!.. - закричал Мишка. - Солнышко на небе… Сухо, смотри, - Мишка показал на большую подсохшую плешину. - Ну, что скажешь?

Может, подушку принести? - съязвил Толик.

Ребята смеялись, наперебой предлагали свои услуги: ковёр, половики и даже солому, чтобы Симе не было жёстко. Сима немного постоял на прежнем месте и двинулся к ребятам. Разговоры тотчас смолкли.

Давай, - просто сказал Сима.

Мишка поднялся, вытер мокрые руки об штаны, сбросил пальто.

До первой крови или на всю силу?

На всю силу, - не слишком громко, но очень решительно ответил Сима. Это значило, что он согласен драться до конца, пока поднимаются руки, пока пальцы сжимаются в кулак. Здесь уже не важно, течёт у тебя из носа кровь или нет. Побеждённым считается тот, кто скажет: «Хватит, сдаюсь…»

Мальчишки стали в кружок. Сима повесил свой портфель на один гвоздь с Мишкиной сумкой, снял пальто, завязал шарф вокруг шеи потуже. Толик хлопнул в ладоши и сказал: «Бем-м-м!.. Гонг!»

Мишка поднял кулаки к груди, заскакал вокруг Симы. Сима тоже выставил кулаки, но по всему было видно, что драться он не умеет. Как только Мишка приблизился, он сунул руку вперёд, пытаясь дослать Мишкину грудь, и тут же получил удар по уху.

Ребята подумали, что он заревёт, побежит жаловаться, но Сима поджал губы и замахал руками, как мельница. Он наступал. Месил кулаками воздух. Иногда его удары доставали Мишку, но тот подставляв: под них локти.

Сима получил ещё одну затрещину. Да такую, что не удержался и сел на асфальт.

Ну, может, хватит? - спросил Мишка миролюбиво.

Сима помотал головой, поднялся и снова замолотил руками.

Зрители при драке очень переживают. Они подпрыгивают, машут руками и воображают, что этим самым помогают своему приятелю.

Мишка, да что ты сегодня!.. Миша, дай!

Мишка-а-а… Ну!

Сима, это тебе не подхалимством заниматься… Миша-а!

И только один из ребят вдруг крикнул:

Сима, держись… Сима, дай! - Это кричал Колика. - Да что ты руками-то машешь? Ты бей…

Мишка дрался без особого азарта. Среди зрителей нашлись бы готовые поклясться, что Мишка жалел Симу. Но после Кешкиного выкрика Мишка набычился и принялся молотить. Сима согнулся и только изредка выставлял руку, чтобы оттолкнуть противника.

Атас! - вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Людмилкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкина мать прибавила шагу.

Мишка схватил своё пальто и шмыгнул в подворотню, где уже скрылись все зрители. Только Кешка не успел. Он спрятался за поленницу.

А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-прежнему стоял согнувшись, оглохший от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и перешёл в наступление. Первый его выпад угодил в бок Людмилкиной матери, второй - в живот.

Ты что делаешь? - взвизгнула она. - Людочка, это он тебя в лужу толкнул?

Не-ет, - проныла Людмилка. - Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.

Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.

За что они тебя били, мальчик? - спросила Людмилкина мать.

А они меня и не били вовсе, - угрюмо ответил Сима.

Но я же сама видела…

Это был поединок. - Сима надел пальто, снял с гвоздя свой портфель, пошёл было прочь.

Но тут Людмилкина мать спросила:

А это чья сумка?

Мишкина! - выкрикнула Людмилка. - Нужно её взять. Мишка тогда сам придёт.

Тут Кешка выскочил из-за поленницы, схватил сумку и побежал к парадной.

Беги за мной! - крикнул он Симе.

Этот Кешка - Мишкин приятель, - заревела Людмилка.

В парадной мальчишки перевели дух, сели на ступеньку лестницы.

Меня Кешкой зовут. Тебе не очень больно?..

Нет, не очень…

Они ещё немного посидели, послушали, как Людина мать грозит сходить в Мишкину школу, к Мишиным родителям и даже в милицию, в отдел борьбы с безнадзорностью.

Ты этот альбом своей учительнице подарить хотел? - спросил вдруг Кешка.

Сима отвернулся.

Нет, Марии Алексеевне. Она на пенсии давно. Когда я заболел, она узнала и пришла. Два месяца со мной занималась… бесплатно. Я ей специально этот альбом рисовал.

Кешка свистнул. А вечером он пришёл к Мишке.

Мишка, отдай Симе альбом. Это когда он болел, так Мария Алексеевна с ним занималась… бесплатно…

Сам знаю, - ответил Мишка. Весь вечер он был неразговорчивым, отворачивался, старался не глядеть в глаза. Кешка знал Мишку и знал, что неспроста это. А на следующий день случилось вот что.

Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шёл, опустив голову, и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться: вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.

Ладно, Сима, мир.

Пойдём с нами водохранилище делать, - предложил Толик. - Ты не стесняйся, дразнить не будем…

Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него, как на равного, и первый подаёт руку.

Ты ему альбом отдай! - зашипел Кешка Мишке на ухо.

Мишка нахмурился и ничего не ответил.

Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.

Ребята замёрзли, перемазались, хотели даже пробивать в асфальте русло. Но им помешала маленькая старушка в пуховом платке.

Она подошла к Симе, придирчиво осмотрела его пальто, шарф.

Застегнись, Коля! Ты опять простудишься… - Потом посмотрела на него ласково и добавила: - Спасибо за подарок.

Сима покраснел густо и пробормотал, стыдясь:

Какой подарок?..

Альбом. - Старушка оглядела ребят, словно уличая их в соучастии, и торжественно произнесла: - «Дорогой учительнице Марии Алексевне, хорошему человеку».

Сима покраснел ещё гуще. Он не знал, куда деться, он страдал.

Я не писал такого…

Писал, писал! - вдруг захлопал в ладоши Кешка… - Он нам этот альбом показывал, с кораблями…

Мишка встал рядом с Симой, посмотрел на старушку и сказал глуховато:

Конечно, писал… Только он нас стесняется, - думает, мы его подхалимом дразнить будем. Чудак!

Был мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах. Голова на тонкой шее всегда немного клонилась вперед. Ребята прозвали его Семафором.

Мальчишка недавно переехал в этот дом. Он выходил во двор в новых блестящих калошах и, высоко задирая ноги, шагал на улицу. Когда он проходил мимо ребят, то опускал голову еще ниже.

– Ишь, воображает! – злился Мишка. – Знаться не хочет… – Но гораздо чаще Мишка кричал: – Семафор, поди сюда, поговорим!..

Ребята тоже кричали вдогонку мальчишке разные насмешливые, а подчас и оскорбительные слова. Мальчишка только ниже опускал голову и ускорял шаг. Иногда, если ребята подходили к нему вплотную, он смотрел на них голубыми, очень большими, чистыми глазами и молча краснел.

Ребята решили, что Семафор для такого хлипака слишком хорошая кличка, и стали звать мальчишку просто Сима, а иной раз – для верности – Сима из четвертого номера. А Мишка все злился и ворчал при виде мальчишки:

– Надо этого гуся проучить. Ходит тут!..

Однажды Сима исчез и долго не появлялся во дворе. Прошел месяц, два… Зима стала слабеть и хозяйничала на улице только по ночам. Днем дул с Финского залива теплый ветер. Снег на дворе посерел, превратился в мокрую грязную кашу. И вот в эти по-весеннему теплые дни опять появился Сима. Калоши его были такие же новые, будто он и не ходил в них вовсе. Шея еще плотнее обмотана шарфом. Под мышкой он держал черный альбом для рисования.

Сима посмотрел на небо, сощурился, словно отвык от света, замигал. Потом он направился в дальний угол двора, к чужой парадной.

– Эге, Сима вылез!.. – удивленно присвистнул Мишка. – Знакомство, никак, завел.

По лестнице, куда шел Сима, жила Людмилка.

Сима подошел к парадной и стал медленно прохаживаться взад-вперед, нерешительно поглядывая в темный проем лестницы.

– Поджидает, – усмехнулся Круглый Толик, – Людмилку свою…

– А может быть, вовсе и не Людмилку, – вставил Кешка. – Чего ему с Людмилкой связываться?

Толик посмотрел на Кешку хитро – мол, знаем, не маленькие – и сказал:

– Чего он тогда там делает?.. Может, воздухом дышит?..

– Может, – согласился Кешка.

Мишка слушал, как они пререкаются, и о чем-то размышлял.

– Пора действовать, – неожиданно вмешался он. – Пойдем поговорим с этим Симой.

Мишка и Круглый Толик плечом к плечу тронулись вперед. Кешка тоже пристроился к ним. В решительный момент оставлять товарищей нельзя – это называется честь. К трем приятелям пристроилось еще несколько ребят. Они шли по бокам и сзади.

Заметив надвигающуюся на него армию, Сима поднял голову, как всегда, покраснел и улыбнулся робко.

– Ты чего?.. – начал Мишка. – Чего тут?.. Ну, че?

Сима покраснел еще гуще. Пробормотал:

– Ничего… Хожу…

– Он, оказывается, ходит! – засмеялся Круглый Толик.

Мишка подался вперед, заложил руки за спину, повернулся к Симе немного боком и заговорил медленно, угрожающе:

– Ты что, может, нас за людей не считаешь?.. Да?.. Может, ты храбрый?.. Пойдем перекинемся…

Сима обвел всех ребят своими большущими глазами, слегка приоткрыл рот.

– А я разве вам сделал что?

– А мы тебя бить не собираемся, – разъяснил ему Мишка, – мы это всегда успеем… Я говорю, перекинемся, пойдем один на один… Посмотрим, что ты за страус такой необыкновенный, что к нам подходить не желаешь.

– С тобой? – переспросил Сима.

Мишка выпятил губу, кивнул.

Сима посмотрел под ноги и совсем неожиданно возразил:

– Так ведь грязно очень.

Ребята дружно захохотали. А Мишка презрительно оглядел Симу с ног до головы.

– Может, тебе персидский ковер постелить?

Сима прижал к себе черный альбом, потоптался на месте и попросил:

– Обождем, а… когда солнце будет?

Ребята захохотали.

Когда насмеялись вдоволь, Мишка шагнул вперед, рванул из Симиных рук альбом.

– Солнце ему надо… Ну-ка, дай поглядеть!

Сима побледнел, вцепился было в Мишкину руку, но его тут же оттеснили.

А Мишка уже раскрыл черную коленкоровую обложку. На первой странице альбома красивыми цветными буквами было выведено:

«Учительнице Марии Алексеевне от Григорьева Коли».

– Подхалимством занимается… Ясно! – Мишка произнес это таким тоном, будто ничего другого и не ожидал.

– Отдайте альбом, – просил за спинами ребят Сима. Он пытался растолкать толпу, но мальчишки стояли плотно.

Некоторые посмеивались, а Мишка кричал:

– Ты, подхалим, не очень, а то я и солнышка дожидаться не стану, отпущу тебе порцию макарон по шее!

Кешка уже не жалел Симу, он стоял рядом с Мишкой и торопил его:

На следующей странице был нарисован парусный корабль, бригантина, как определил Мишка. Бригантина неслась на всех парусах. Нос ее зарывался в кипящую густо-синюю волну. На палубе у мачты, скрестив руки, стоял капитан.

– Ух, здорово!..

Ребята насели на Мишку.

Каравеллы, фрегаты, крейсеры, подводные лодки рассекали упругие волны. Бушевали акварельные штормы, тайфуны… А на одном рисунке был даже изображен гигантский смерч. Моряки с небольшого суденышка били по смерчу из пушки. После кораблей пошли разные пальмы, тигры…

Кешка подпрыгивал от восторга. Он толкал Мишку под локоть, просил:

– Мишка, дай картиночку… Ну, Мишка, же…

Все забыли, что альбом принадлежит Симе, забыли даже, что Сима стоит здесь рядом.

Мишка закрыл альбом и посмотрел через головы ребят на художника.

– Ты, подхалим Сима, слушай… Поступим по чести и по совести. Чтобы ты не подлизывался к учителям в другой раз, раздадим твои картинки всем, кто захочет. Понятно? – И, не дожидаясь ответа, закричал: – А ну, подходи!.. Красивые картины из морской жизни!..

Листы в альбоме были связаны белой шелковой лентой. Мишка распустил бант на обложке, скомкал первую страницу с надписью и принялся раздавать картинки.

Кешка получил четырехтрубный крейсер «Варяг», фрегат с черным пиратским флагом. По палубе фрегата бегали пестрые человечки с громадными саблями и пистолетами… Выпросил еще обезьяну на пальме и высокую гору с белой сахарной вершиной.

Раздав все картинки, Мишка подошел к Симе и толкнул его в грудь.

– Проваливай теперь!.. Слышишь?

Губы у Симы задрожали, он закрыл глаза руками в серых вязаных перчатках и, вздрагивая, пошел к своей лестнице.

– За солнышком следи! – крикнул ему вдогонку Мишка.

Ребята хвастали друг перед другом трофеями. Но их веселье было неожиданно нарушено. В дверях парадной появилась Людмилка.

– Эй вы, дайте мне картинок, а то все расскажу про вас… Расскажу, что вы бандиты… Зачем Симу обидели?

– Ну, что я говорил? Они друг с другом заодно, – подскочил к Кешке Круглый Толик. – Сейчас бы они пошли к учительнице под ручку… – Толик изогнулся, сделал руку кренделем и прошел, вихляясь, несколько шагов.

Людмилка вспыхнула.

– Хулиганы, и вовсе я с этим Симкой не знакома…

– Ну и убирайся, нечего тогда нос совать! – сказал Мишка. – Пошла, говорю! – Он топнул ногой, будто собрался броситься на Людмилку.

Людмилка отскочила в сторону, поскользнулась и шлепнулась в снежное месиво у порога лестницы. На розовом пальто с белой меховой оторочкой затемнело громадное мокрое пятно. Людмилка заревела.

– И про это т-тоже скажу-у-у… Вот увидите!..

– У, пискля! – махнул рукой Мишка. – Пошли, ребята, отсюда…

У поленницы, в излюбленном своем месте, мальчишки снова стали рассматривать рисунки. Один Мишка сидел понурясь, тер ладошкой под носом и собирал лоб то в продольные, то в поперечные морщины.

– Это какая учительница Мария Алексеевна? – бормотал он. – Может, которая по Людмилкиной лестнице живет?..

– Придумал… Она уже третий год в школе не работает. На пенсию ушла, – беспечно возразил Круглый Толик.

Мишка посмотрел на него равнодушно.

– Где так ты умный, когда не надо… – Он поднялся, в сердцах пнул полено, на котором только что сидел, и, оборотясь к ребятам, стал отбирать картинки. – Давайте, давайте, говорю…

Кешке не хотелось расставаться с кораблями и пальмой, но он без слов отдал их Мишке. После того как ушел Сима, ему стало не по себе.

Мишка собрал все листы, вложил их обратно в альбом. Только первая страница с посвящением была безвозвратно испорчена. Мишка разгладил ее на коленях и тоже сунул под обложку.

На другой день в небе хозяйничало солнце. Оно распустило снежную жижу и веселыми потоками погнало ее к люкам посреди двора. В водоворотах над решетками ныряли щепки, куски бересты, раскисшая бумага, спичечные коробки. Всюду, в каждой капле воды, вспыхивали маленькие разноцветные солнца. На стенах домов гонялись друг за другом солнечные зайчики. Они прыгали ребятам на носы, щеки, вспыхивали в ребячьих глазах. Весна!

Дворничиха тетя Настя сметала с решеток мусор. Ребята проковыривали отверстия палками, и вода с шумом падала в темные колодцы. К обеду асфальт подсох. Только из-под поленниц продолжали бежать реки грязной воды.

Мальчишки строили из кирпичей плотину.

Мишка, прибежав из школы, повесил свою сумку на гвоздь, вбитый в большущее полено, и принялся сооружать водохранилище.

– Давайте быстрее, – надрывался он, – не то из-под поленницы вся вода убежит!

Ребята носили кирпичи, песок, щепки… и вот тут они заметили Симу.

Сима стоял неподалеку от ворот с портфелем в руках, словно раздумывая, куда ему идти – домой или к ребятам.

– А, Сима!.. – закричал Мишка. – Солнышко на небе. Сухо, смотри, – Мишка показал на большую подсохшую плешину. – Ну, что скажешь?

– Может, подушку принести? – съязвил Толик.

Ребята смеялись, наперебой предлагали свои услуги: ковры, половики и даже солому, чтобы Симе не было жестко.

Сима немного постоял на прежнем месте и двинулся к ребятам. Разговоры тотчас смолкли.

– Давай, – просто сказал Сима.

Мишка поднялся, вытер мокрые руки об штаны, сбросил пальто.

– До первой крови или на всю силу?

– На всю силу, – не слишком громко, но очень решительно ответил Сима. Это значило, что он согласен драться до конца, пока поднимаются руки, пока пальцы сжимаются в кулак. Здесь уже неважно, течет у тебя из носа кровь или нет. Побежденным считается тот, кто скажет: «Хватит, сдаюсь…»

Мальчишки стали в кружок. Сима повесил свой портфель на один гвоздь с Мишкиной сумкой, снял пальто, завязал шарф вокруг шеи потуже.

Толик шлепнул себя пониже спины и сказал: «Бем-м-м! Гонг!»

Мишка поднял кулаки к груди, заскакал вокруг Симы. Сима тоже выставил кулаки, но по всему было видно, что драться он не умеет. Как только Мишка приблизился, он сунул руку вперед, пытаясь достать Мишкину грудь, и тут же получил удар в ухо.

Ребята думали, что он заревет, побежит жаловаться, но Сима поджал губы и замахал руками, как мельница. Он наступал. Месил кулаками воздух. Иногда его удары доставали Мишку, но тот подставлял под них локти.

Сима получил еще одну затрещину. Да такую, что не удержался и сел на асфальт.

– Ну, может, хватит? – спросил Мишка миролюбиво.

Сима помотал головой, поднялся и снова замолотил руками.

Зрители при драке очень переживают. Они подпрыгивают, машут руками и воображают, что этим самым помогают своему приятелю.

– Мишка, да что ты сегодня!.. Миша, дай!

– Мишка-а-а… Ну!

– Сима, это тебе не подхалимством заниматься… Миша-а!

И только один из ребят вдруг крикнул:

– Сима, держись!.. Сима, дай! – Это кричал Кешка. – Да что ты руками-то машешь? Ты бей…

Мишка дрался без особого азарта. Среди зрителей нашлись бы готовые поклясться, что Мишка жалел Симу. Но после Кешкиного выкрика Мишка набычился и принялся так молотить, что Сима согнулся и только изредка выставлял руку, чтобы оттолкнуть противника.

– Атас! – вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Людмилкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкина мать прибавила шагу.

– Я вас, хулиганы!..

Мишка схватил свое пальто и шмыгнул в подворотню, где уже скрылись все зрители. Только Кешка не успел. Он спрятался за поленницу.

А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-прежнему стоял согнувшись, оглушенный от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и поспешил в наступление. Первый его выпад угодил Людмилкиной матери в бок, второй – в живот.

– Ты что делаешь? – взвизгнула она. – Людочка, этот хулиган тебя в лужу толкнул?

– Не-ет, – проныла Людмилка. – Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.

Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.

– За что они тебя били, мальчик? – спросила Людмилкина мать.

– А они меня и не били вовсе, – угрюмо ответил Сима.

– Но я же сама видела, как хулиганы…

– Это был поединок. По всем правилам… И вовсе они не хулиганы. – Сима надел пальто, снял с гвоздя свой портфель, пошел было прочь.

Но тут Людмилкина мать спросила:

– А это чья сумка?

– Мишкина! – выкрикнула Людмилка. – Нужно ее взять. Мишка тогда сам придет.

Тут Кешка выскочил из-за поленницы, схватил сумку и побежал к парадной.

– Беги за мной! – крикнул он Симе.

– Это Кешка – Мишкин приятель. Хулиган!.. – заревела Людмилка.

В парадной мальчишки перевели дух, сели на ступеньку лестницы.

– Тебе не очень больно?.. – спросил Кешка.

– Нет, не очень…

Они еще немного посидели, послушали, как Людмилкина мать грозит сходить в Мишкину школу, к Мишкиным родителям и даже в милицию, в отдел борьбы с безнадзорностью.

– Ты этот альбом своей учительнице подарить хотел? – спросил вдруг Кешка.

Сима отвернулся.

– Нет, Марии Алексеевне. Она на пенсии давно. Когда я заболел, она узнала и пришла. Два месяца со мной занималась… бесплатно. Я ей специально этот альбом рисовал.

Кешка свистнул. А вечером он пришел к Мишке.

– Мишка, отдай Симе альбом. Это когда он болел, так Мария Алексеевна с ним занималась… бесплатно…

– Сам знаю, – ответил Мишка.

Весь вечер он был неразговорчивым, отворачивался, старался не глядеть в глаза. Кешка знал Мишку и знал, что неспроста это. А на следующий день случилось вот что.

Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шел опустив голову и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться; вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.

– Ладно, Сима, мир.

– Пойдем с нами водохранилище делать, – предложил Толик. – Ты не стесняйся, дразнить не будем…

Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него как на равного и первый подает руку.

– Ты ему альбом отдай! – зашипел Кешка Мишке на ухо.

Мишка нахмурился и ничего не ответил.

Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.

Ребята замерзли, перемазались, хотели даже пробивать в асфальте русло. Но им помешала маленькая старушка в пуховом платке.

Она подошла к Симе, придирчиво осмотрела его пальто, шарф.

– Застегнись, Сима!.. Ты опять простудишься… – Потом посмотрела на него ласково и добавила: – Спасибо за подарок.

Сима покраснел густо и пробормотал, стыдясь:

– Какой подарок?..

– Альбом. – Старушка оглядела ребят, словно уличая их в соучастии, и торжественно произнесла: – «Дорогой учительнице Марии Алексеевне, хорошему человеку».

Сима покраснел еще гуще. Он не знал, куда деться, он страдал.

– Я не писал такого…

– Писал, писал! – вдруг захлопал в ладоши Кешка. – Он нам этот альбом показывал, с кораблями…

Мишка встал рядом с Симой, посмотрел на старушку и сказал глуховато:

– Конечно, писал… Только он нас стесняется – думает, мы его подхалимом дразнить будем. Чудак!..

Б ыл мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах. Голова на тонкой шее всегда немного клонилась вперед. Ребята прозвали его Семафором.

Мальчишка недавно переехал в этот дом. Он выходил во двор в новых блестящих калошах и, высоко задирая ноги, шагал на улицу. Когда он проходил мимо ребят, то опускал голову еще ниже.

– Ишь, воображает! – злился Мишка. – Знаться не хочет… – Но гораздо чаще Мишка кричал: – Семафор, поди сюда, поговорим!..

Ребята тоже кричали вдогонку мальчишке разные насмешливые, а подчас и оскорбительные слова. Мальчишка только ниже опускал голову и ускорял шаг. Иногда, если ребята подходили к нему вплотную, он смотрел на них голубыми, очень большими, чистыми глазами и молча краснел.

Ребята решили, что Семафор для такого хлипака слишком хорошая кличка, и стали звать мальчишку просто Сима, а иной раз – для верности – Сима из четвертого номера. А Мишка все злился и ворчал при виде мальчишки:

– Надо этого гуся проучить. Ходит тут!..

Однажды Сима исчез и долго не появлялся во дворе. Прошел месяц, два… Зима стала слабеть и хозяйничала на улице только по ночам. Днем дул с Финского залива теплый ветер. Снег на дворе посерел, превратился в мокрую грязную кашу. И вот в эти по-весеннему теплые дни опять появился Сима. Калоши его были такие же новые, будто он и не ходил в них вовсе. Шея еще плотнее обмотана шарфом. Под мышкой он держал черный альбом для рисования.

Сима посмотрел на небо, сощурился, словно отвык от света, замигал. Потом он направился в дальний угол двора, к чужой парадной.

– Эге, Сима вылез!.. – удивленно присвистнул Мишка. – Знакомство, никак, завел.

По лестнице, куда шел Сима, жила Людмилка.

Сима подошел к парадной и стал медленно прохаживаться взад-вперед, нерешительно поглядывая в темный проем лестницы.

– Поджидает, – усмехнулся Круглый Толик, – Людмилку свою…

– А может быть, вовсе и не Людмилку, – вставил Кешка. – Чего ему с Людмилкой связываться?

Толик посмотрел на Кешку хитро – мол, знаем, не маленькие – и сказал:

– Чего он тогда там делает?.. Может, воздухом дышит?..

– Может, – согласился Кешка.

Мишка слушал, как они пререкаются, и о чем-то размышлял.

– Пора действовать, – неожиданно вмешался он. – Пойдем поговорим с этим Симой.

Мишка и Круглый Толик плечом к плечу тронулись вперед. Кешка тоже пристроился к ним. В решительный момент оставлять товарищей нельзя – это называется честь. К трем приятелям пристроилось еще несколько ребят. Они шли по бокам и сзади.

Заметив надвигающуюся на него армию, Сима поднял голову, как всегда, покраснел и улыбнулся робко.

– Ты чего?.. – начал Мишка. – Чего тут?.. Ну, че?

Сима покраснел еще гуще. Пробормотал:

– Ничего… Хожу…

– Он, оказывается, ходит! – засмеялся Круглый Толик.

Мишка подался вперед, заложил руки за спину, повернулся к Симе немного боком и заговорил медленно, угрожающе:

– Ты что, может, нас за людей не считаешь?.. Да?.. Может, ты храбрый?.. Пойдем перекинемся…

Сима обвел всех ребят своими большущими глазами, слегка приоткрыл рот.

– А я разве вам сделал что?

– А мы тебя бить не собираемся, – разъяснил ему Мишка, – мы это всегда успеем… Я говорю, перекинемся, пойдем один на один… Посмотрим, что ты за страус такой необыкновенный, что к нам подходить не желаешь.

– С тобой? – переспросил Сима.

Мишка выпятил губу, кивнул.

Сима посмотрел под ноги и совсем неожиданно возразил:

– Так ведь грязно очень.

Ребята дружно захохотали. А Мишка презрительно оглядел Симу с ног до головы.

– Может, тебе персидский ковер постелить?

Сима прижал к себе черный альбом, потоптался на месте и попросил:

– Обождем, а… когда солнце будет?

Ребята захохотали.

Когда насмеялись вдоволь, Мишка шагнул вперед, рванул из Симиных рук альбом.

– Солнце ему надо… Ну-ка, дай поглядеть!

Сима побледнел, вцепился было в Мишкину руку, но его тут же оттеснили.

А Мишка уже раскрыл черную коленкоровую обложку. На первой странице альбома красивыми цветными буквами было выведено:

«Учительнице Марии Алексеевне от Григорьева Коли».

– Подхалимством занимается… Ясно! – Мишка произнес это таким тоном, будто ничего другого и не ожидал.

– Отдайте альбом, – просил за спинами ребят Сима. Он пытался растолкать толпу, но мальчишки стояли плотно.

Некоторые посмеивались, а Мишка кричал:

– Ты, подхалим, не очень, а то я и солнышка дожидаться не стану, отпущу тебе порцию макарон по шее!

Кешка уже не жалел Симу, он стоял рядом с Мишкой и торопил его:

На следующей странице был нарисован парусный корабль, бригантина, как определил Мишка. Бригантина неслась на всех парусах. Нос ее зарывался в кипящую густо-синюю волну. На палубе у мачты, скрестив руки, стоял капитан.

– Ух, здорово!..

Ребята насели на Мишку.

Каравеллы, фрегаты, крейсеры, подводные лодки рассекали упругие волны. Бушевали акварельные штормы, тайфуны… А на одном рисунке был даже изображен гигантский смерч. Моряки с небольшого суденышка били по смерчу из пушки. После кораблей пошли разные пальмы, тигры…

Кешка подпрыгивал от восторга. Он толкал Мишку под локоть, просил:

– Мишка, дай картиночку… Ну, Мишка, же…

Все забыли, что альбом принадлежит Симе, забыли даже, что Сима стоит здесь рядом.

Мишка закрыл альбом и посмотрел через головы ребят на художника.

– Ты, подхалим Сима, слушай… Поступим по чести и по совести. Чтобы ты не подлизывался к учителям в другой раз, раздадим твои картинки всем, кто захочет. Понятно? – И, не дожидаясь ответа, закричал: – А ну, подходи!.. Красивые картины из морской жизни!..

Листы в альбоме были связаны белой шелковой лентой. Мишка распустил бант на обложке, скомкал первую страницу с надписью и принялся раздавать картинки.

Кешка получил четырехтрубный крейсер «Варяг», фрегат с черным пиратским флагом. По палубе фрегата бегали пестрые человечки с громадными саблями и пистолетами… Выпросил еще обезьяну на пальме и высокую гору с белой сахарной вершиной.

Раздав все картинки, Мишка подошел к Симе и толкнул его в грудь.

– Проваливай теперь!.. Слышишь?

Губы у Симы задрожали, он закрыл глаза руками в серых вязаных перчатках и, вздрагивая, пошел к своей лестнице.

– За солнышком следи! – крикнул ему вдогонку Мишка.

Ребята хвастали друг перед другом трофеями. Но их веселье было неожиданно нарушено. В дверях парадной появилась Людмилка.

– Эй вы, дайте мне картинок, а то все расскажу про вас… Расскажу, что вы бандиты… Зачем Симу обидели?

– Ну, что я говорил? Они друг с другом заодно, – подскочил к Кешке Круглый Толик. – Сейчас бы они пошли к учительнице под ручку… – Толик изогнулся, сделал руку кренделем и прошел, вихляясь, несколько шагов.

Людмилка вспыхнула.

– Хулиганы, и вовсе я с этим Симкой не знакома…

– Ну и убирайся, нечего тогда нос совать! – сказал Мишка. – Пошла, говорю! – Он топнул ногой, будто собрался броситься на Людмилку.

Людмилка отскочила в сторону, поскользнулась и шлепнулась в снежное месиво у порога лестницы. На розовом пальто с белой меховой оторочкой затемнело громадное мокрое пятно. Людмилка заревела.

– И про это т-тоже скажу-у-у… Вот увидите!..

– У, пискля! – махнул рукой Мишка. – Пошли, ребята, отсюда…

У поленницы, в излюбленном своем месте, мальчишки снова стали рассматривать рисунки. Один Мишка сидел понурясь, тер ладошкой под носом и собирал лоб то в продольные, то в поперечные морщины.

– Это какая учительница Мария Алексеевна? – бормотал он. – Может, которая по Людмилкиной лестнице живет?..

– Придумал… Она уже третий год в школе не работает. На пенсию ушла, – беспечно возразил Круглый Толик.

Мишка посмотрел на него равнодушно.

– Где так ты умный, когда не надо… – Он поднялся, в сердцах пнул полено, на котором только что сидел, и, оборотясь к ребятам, стал отбирать картинки. – Давайте, давайте, говорю…

Кешке не хотелось расставаться с кораблями и пальмой, но он без слов отдал их Мишке. После того как ушел Сима, ему стало не по себе.

Мишка собрал все листы, вложил их обратно в альбом. Только первая страница с посвящением была безвозвратно испорчена. Мишка разгладил ее на коленях и тоже сунул под обложку.

На другой день в небе хозяйничало солнце. Оно распустило снежную жижу и веселыми потоками погнало ее к люкам посреди двора. В водоворотах над решетками ныряли щепки, куски бересты, раскисшая бумага, спичечные коробки. Всюду, в каждой капле воды, вспыхивали маленькие разноцветные солнца. На стенах домов гонялись друг за другом солнечные зайчики. Они прыгали ребятам на носы, щеки, вспыхивали в ребячьих глазах. Весна!

Дворничиха тетя Настя сметала с решеток мусор. Ребята проковыривали отверстия палками, и вода с шумом падала в темные колодцы. К обеду асфальт подсох. Только из-под поленниц продолжали бежать реки грязной воды.

Мальчишки строили из кирпичей плотину.

Мишка, прибежав из школы, повесил свою сумку на гвоздь, вбитый в большущее полено, и принялся сооружать водохранилище.

– Давайте быстрее, – надрывался он, – не то из-под поленницы вся вода убежит!

Ребята носили кирпичи, песок, щепки… и вот тут они заметили Симу.

Сима стоял неподалеку от ворот с портфелем в руках, словно раздумывая, куда ему идти – домой или к ребятам.

– А, Сима!.. – закричал Мишка. – Солнышко на небе. Сухо, смотри, – Мишка показал на большую подсохшую плешину. – Ну, что скажешь?

– Может, подушку принести? – съязвил Толик.

Ребята смеялись, наперебой предлагали свои услуги: ковры, половики и даже солому, чтобы Симе не было жестко.

Сима немного постоял на прежнем месте и двинулся к ребятам. Разговоры тотчас смолкли.

– Давай, – просто сказал Сима.

Мишка поднялся, вытер мокрые руки об штаны, сбросил пальто.

– До первой крови или на всю силу?

– На всю силу, – не слишком громко, но очень решительно ответил Сима. Это значило, что он согласен драться до конца, пока поднимаются руки, пока пальцы сжимаются в кулак. Здесь уже неважно, течет у тебя из носа кровь или нет. Побежденным считается тот, кто скажет: «Хватит, сдаюсь…»

Мальчишки стали в кружок. Сима повесил свой портфель на один гвоздь с Мишкиной сумкой, снял пальто, завязал шарф вокруг шеи потуже.

Толик шлепнул себя пониже спины и сказал: «Бем-м-м! Гонг!»

Мишка поднял кулаки к груди, заскакал вокруг Симы. Сима тоже выставил кулаки, но по всему было видно, что драться он не умеет. Как только Мишка приблизился, он сунул руку вперед, пытаясь достать Мишкину грудь, и тут же получил удар в ухо.

Ребята думали, что он заревет, побежит жаловаться, но Сима поджал губы и замахал руками, как мельница. Он наступал. Месил кулаками воздух. Иногда его удары доставали Мишку, но тот подставлял под них локти.

Сима получил еще одну затрещину. Да такую, что не удержался и сел на асфальт.

– Ну, может, хватит? – спросил Мишка миролюбиво.

Сима помотал головой, поднялся и снова замолотил руками.

Зрители при драке очень переживают. Они подпрыгивают, машут руками и воображают, что этим самым помогают своему приятелю.

– Мишка, да что ты сегодня!.. Миша, дай!

– Мишка-а-а… Ну!

– Сима, это тебе не подхалимством заниматься… Миша-а!

И только один из ребят вдруг крикнул:

– Сима, держись!.. Сима, дай! – Это кричал Кешка. – Да что ты руками-то машешь? Ты бей…

Мишка дрался без особого азарта. Среди зрителей нашлись бы готовые поклясться, что Мишка жалел Симу. Но после Кешкиного выкрика Мишка набычился и принялся так молотить, что Сима согнулся и только изредка выставлял руку, чтобы оттолкнуть противника.

– Атас! – вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Людмилкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкина мать прибавила шагу.

– Я вас, хулиганы!..

Мишка схватил свое пальто и шмыгнул в подворотню, где уже скрылись все зрители. Только Кешка не успел. Он спрятался за поленницу.

А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-прежнему стоял согнувшись, оглушенный от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и поспешил в наступление. Первый его выпад угодил Людмилкиной матери в бок, второй – в живот.

– Ты что делаешь? – взвизгнула она. – Людочка, этот хулиган тебя в лужу толкнул?

– Не-ет, – проныла Людмилка. – Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.

Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.

– За что они тебя били, мальчик? – спросила Людмилкина мать.

– А они меня и не били вовсе, – угрюмо ответил Сима.

– Но я же сама видела, как хулиганы…

– Это был поединок. По всем правилам… И вовсе они не хулиганы. – Сима надел пальто, снял с гвоздя свой портфель, пошел было прочь.

Но тут Людмилкина мать спросила:

– А это чья сумка?

– Мишкина! – выкрикнула Людмилка. – Нужно ее взять. Мишка тогда сам придет.

Тут Кешка выскочил из-за поленницы, схватил сумку и побежал к парадной.

– Беги за мной! – крикнул он Симе.

– Это Кешка – Мишкин приятель. Хулиган!.. – заревела Людмилка.

В парадной мальчишки перевели дух, сели на ступеньку лестницы.

– Тебе не очень больно?.. – спросил Кешка.

– Нет, не очень…

Они еще немного посидели, послушали, как Людмилкина мать грозит сходить в Мишкину школу, к Мишкиным родителям и даже в милицию, в отдел борьбы с безнадзорностью.

– Ты этот альбом своей учительнице подарить хотел? – спросил вдруг Кешка.

Сима отвернулся.

– Нет, Марии Алексеевне. Она на пенсии давно. Когда я заболел, она узнала и пришла. Два месяца со мной занималась… бесплатно. Я ей специально этот альбом рисовал.

Кешка свистнул. А вечером он пришел к Мишке.

– Мишка, отдай Симе альбом. Это когда он болел, так Мария Алексеевна с ним занималась… бесплатно…

– Сам знаю, – ответил Мишка.

Весь вечер он был неразговорчивым, отворачивался, старался не глядеть в глаза. Кешка знал Мишку и знал, что неспроста это. А на следующий день случилось вот что.

Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шел опустив голову и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться; вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.

– Ладно, Сима, мир.

– Пойдем с нами водохранилище делать, – предложил Толик. – Ты не стесняйся, дразнить не будем…

Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него как на равного и первый подает руку.

– Ты ему альбом отдай! – зашипел Кешка Мишке на ухо.

Мишка нахмурился и ничего не ответил.

Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.

Ребята замерзли, перемазались, хотели даже пробивать в асфальте русло. Но им помешала маленькая старушка в пуховом платке.

Она подошла к Симе, придирчиво осмотрела его пальто, шарф.

– Застегнись, Сима!.. Ты опять простудишься… – Потом посмотрела на него ласково и добавила: – Спасибо за подарок.

Сима покраснел густо и пробормотал, стыдясь:

– Какой подарок?..

– Альбом. – Старушка оглядела ребят, словно уличая их в соучастии, и торжественно произнесла: – «Дорогой учительнице Марии Алексеевне, хорошему человеку».

Сима покраснел еще гуще. Он не знал, куда деться, он страдал.

– Я не писал такого…

– Писал, писал! – вдруг захлопал в ладоши Кешка. – Он нам этот альбом показывал, с кораблями…

Мишка встал рядом с Симой, посмотрел на старушку и сказал глуховато:

– Конечно, писал… Только он нас стесняется – думает, мы его подхалимом дразнить будем. Чудак!..